Евгений евтушенко

Ольховая сережка

Уронит ли ветер

в ладони сережку ольховую,

начнет ли кукушка

сквозь крик поездов куковать,

задумаюсь вновь,

и, как нанятый, жизнь истолковываю

и вновь прихожу

к невозможности истолковать.

Себя низвести

до пылиночки в звездной туманности,

конечно, старо,

но поддельных величий умней,

и нет униженья

в осознанной собственной малости —

величие жизни

печально осознанно в ней.

Сережка ольховая,

легкая, будто пуховая,

но сдунешь ее —

все окажется в мире не так,

а, видимо, жизнь

не такая уж вещь пустяковая,

когда в ней ничто

не похоже на просто пустяк.

Сережка ольховая

выше любого пророчества.

Тот станет другим,

кто тихонько ее разломил.

Пусть нам не дано

изменить все немедля, как хочется,-

когда изменяемся мы,

изменяется мир.

И мы переходим

в какое-то новое качество

и вдаль отплываем

к неведомой новой земле,

и не замечаем,

что начали странно покачиваться

на новой воде

и совсем на другом корабле.

Когда возникает

беззвездное чувство отчаленности

от тех берегов,

где рассветы с надеждой встречал,

мой милый товарищ,

ей-богу, не надо отчаиваться —

поверь в неизвестный,

пугающе черный причал.

Не страшно вблизи

то, что часто пугает нас издали.

Там тоже глаза, голоса,

огоньки сигарет.

Немножко обвыкнешь,

и скрип этой призрачной пристани

расскажет тебе,

что единственной пристани нет.

Яснеет душа,

переменами неозлобимая.

Друзей, не понявших

и даже предавших,- прости.

Прости и пойми,

если даже разлюбит любимая,

сережкой ольховой

с ладони ее отпусти.

И пристани новой не верь,

если станет прилипчивой.

Призванье твое —

беспричальная дальняя даль.

С шурупов сорвись,

если станешь привычно привинченный,

и снова отчаль

и плыви по другую печаль.

Пускай говорят:

«Ну когда он и впрямь образумится!»

А ты не волнуйся —

всех сразу нельзя ублажить.

Презренный резон:

«Все уляжется, все образуется…»

Когда образуется все —

то и незачем жить.

И необъяснимое —

это совсем не бессмыслица.

Все переоценки

нимало смущать не должны,-

ведь жизни цена

не понизится

и не повысится —

она неизменна тому,

чему нету цены.

С чего это я?

Да с того, что одна бестолковая

кукушка-болтушка

мне долгую жизнь ворожит.

С чего это я?

Да с того, что сережка ольховая

лежит на ладони и,

  словно живая,

          дрожит…

Евгений Евтушенко. Стихотворение «Хотят ли русские войны»

Хотят ли русские войны?
Спросите вы у тишины
над ширью пашен и полей
и у берез и тополей.
Спросите вы у тех солдат,
что под березами лежат,
и пусть вам скажут их сыны,
хотят ли русские войны.

Не только за свою страну
солдаты гибли в ту войну,
а чтобы люди всей земли
спокойно видеть сны могли.
Под шелест листьев и афиш
ты спишь, Нью-Йорк, ты спишь, Париж.
Пусть вам ответят ваши сны,
хотят ли русские войны.

Да, мы умеем воевать,
но не хотим, чтобы опять
солдаты падали в бою
на землю грустную свою.
Спросите вы у матерей,
спросите у жены моей,
и вы тогда понять должны,
хотят ли русские войны.

Предлагаем почитать стихи о войне других поэтов:Юлия Друнина. Стихи о войнеАнна Ахматова. Стихи о войнеКонстантин Симонов. Стихи о войнеОльга Берггольц. Стихи о войнеРоберт Рождественский. Стихи о войнеЭдуард Асадов. Стихи о войнеБулат Окуджава. Стихи о войнеМуса Джалиль. Стихи о войне

Послушайте самое известное стихотворение поэта «Хотят ли русские войны»

 
  Метки: Стихи о войне

Короткие стихи евтушенко, которые легко учатся: красивые,

Не понимать друг друга страшно не понимать и обнимать, и все же, как это ни странно, но так же страшно, так же страшно

Но, избегая вырождений,нельзя с мерзавцами дружитьКогда я думаю о Блоке, когда тоскую по нему, то вспоминаю я не строки, а мост, пролетку и Неву. И над ночными голосами чеканный облик седока круги под страшными глазами

Когда взошло твое лицо над жизнью скомканной моею, вначале понял я лишь токак скудно все, что я имею.

Тревожьтесь обо мне пристрастно и глубоко. Не стойте в стороне, когда мне одиноко. В усердии пустом на мелком не ловите. За все мое «потом»

Был я столько раз так больно ранен, добираясь до дому ползком, но не только злобой протаранен

Ранил я и сам совсем невольнонежностью небрежной на ходуВ стекло уткнув свой черный нос,все ждет и ждет кого-то пес.

Хотят ли русские войны? Спросите вы у тишины над ширью пашен и полей и у берез и тополей. Спросите вы у тех солдатчто под березами лежатСидорова, «поэзия Евтушенко это как бы кардиограмма времени, иногда искаженная неточностью поэтического инструмента, но все­гда искренняя, честная.

Его стихи, то и дело теряющие в гармонии, цельности эстетической оснащенности, нередко выигрывают в ак­туальности, злободневности».

Тема одиночества промелькнет в стихотво­рении «Я комнату снимаю на Сущевской», а потом в стихотворе­нии «Не надо» Оно одновременно и разговор с самим собой и монолог, обращенный к любимой.

Если несколькими годами раньше она казалась всего лишь «соединеньем» близких душ, то ныне за любовь прини­мается другое («Я понимаю этот страх и есть любовь»).

Живу твоим слухом, твоим осязаньемЖиву твоим зреньем, твоими слезамиТвоими словами, твоей тишиной.

Образ любимой усложняется в другом стихотворении («Ты на­чисто притворства лишена») В нем поэт отрешается от внешних обстоятельств судьбы любимой женщины и целиком уходит в об­ласть психологии любви.

Побег из прошлого и расплата с ним это еще не победа любви: «И я был просто первым, на кого ты, убе­гая, в темноте наткнулась».

Истинный драматизм характера люби­мой раскрывается после и именно во внутренней сфере, в психоло­гии:

Они в себе, наверно, что-то прячутНад тем, что так отчаянно сожглаПо-детски поджигательница плачет.

Одно из лучших созданий любовной лирики Евгения Евтушен­ко его «Заклинание», которое можно поставить в ряд с выдаю­щимися произведениями этого жанра в русской поэзии.

Достоинст­во и благородство, с которыми выражено чувство в этом стихотворении, удивительно органично соединились с широким и свободным распевом стиха и строгой кольцевой композицией.

Глу­бокое лирическое волнение все нарастает, нарастает с каждой стро­кой, чтобы достичь кульминации в последнем вздохе, в последней мольбе:

Молю тебя в тишайшей тишине,Или под дождь, шумящий в вышинеИли под снег, мерцающий в окнеУже во сне и все же не во сне

Весенней ночью думай обо мне И летней ночью думай обо мнеОсенней ночью думай обо мне И зим ней ночью думай обо мне.

При этом ничто не выпадает, не выносится за пределы этого ми­ра. Недаром возникают упреки в чрезмерном самом нении, не­скромности. И действительно, может показаться, что поэт чересчур сосредоточен на себе.

Людей неинтересных в мире нет Их судьбы, как истории планетУ каждой все особое, своеИ нет планет, похожих на нее.

А если кто-то незаметно жил И с этой незаметностью дружилОн интересен был среди людей Самой неинтересностью своей.

И если умирает человекС ним умирает первый его снегИ первый поцелуй, и первый бой.

Убежденность в особой роли поэта в России с особой силой звучит в «Молитве перед поэмой» («Братская ГЭС»).

Наконец, «молитва», обращенная к семи крупнейшим русским поэтам, по сути своей представляет со­бой манифест, поэтическую программу Евтушенко.

«Необязательность» под­робностей, становящихся поэзией, характерна для поэта и по сей день.

Бытовые детали, мастерски освоенные стихом, придают его произведениям теплоту и обаяние, которые усиливаются, когда де­таль подсвечена юмором

Идут белые снеги

Стихотворение «Идут белые снеги» было написано в 1965 году. Данное произведение можно отнести к гражданской лирике, в нем поэт продолжает традиции русской поэзии, читателям встречаются знакомые нотки, которые известны из стихов Пушкина, Есенина, Блока.

Евтушенко в своем стихотворении размышляет о скоротечности человеческой жизни и бессмертии природы, одно поколение приходит на смену другому, только природа да Родина остаются.

Лирический герой произведения не верит в чудо, не ждет бессмертия, но в его душе живет бесконечная любовь к Родине, ее прошлому, надежда на то, что он жил не зря.

Заканчивается стихотворение мыслью о том, что бессмертие человека заключается в вечной жизни его Родины, а не в его личном бессмертии.

Мы перед чувствами немеем…

Стихотворение написано в 1955 году. В этот период многие люди еще не могли выражать открыто свою гражданскую позицию, дело в том, что этому мешали отголоски сталинских репрессий, некоторые во время них потеряли своих родных и близких.

Этот момент и постарался отразить в своем лучшем произведении поэт: «Мы перед чувствами немеем, мы их привыкли умерять». Люди в ту эпоху все еще продолжали жить в неспокойном состоянии, так как не были уверены в своем будущем.

Но все же автор в своем произведении постарался выразить надежду на то, что вскоре все изменится, народ снова обретет уверенность и силу духа.

Евгений Евтушенко: Стихи – Страница 2. Евгений евтушенко детские стихи

Стихи классиков > Короткие стихи, которые легко учатся > Короткие стихи Евтушенко, которые легко учатся

Я голубой на звероферме серой,но, цветом обреченный на убой,за непрогрызной проволочной сеткойне утешаюсь тем, что голубой.

И я бросаюсь в линьку. Я лютую,себя сдирая яростно с себя,но голубое, брызжа и ликуя,сквозь шкуру прет, предательски слепя.

И вою я, ознобно, тонко воютрубой косматой Страшного суда, Прося у звезд или навеки волю, Или хотя бы линьку навсегда.

Заезжий мистер на магнитофонезапечатлел мой вой. Какой простак!Он просто сам не выл, а мог бы тожезавыть, сюда попав, еще не так.

И падаю я на пол, подыхаю,а все никак подохнуть не могу.Гляжу с тоской на мой родной Дахауи знаю никогда не убегу.

Однажды, тухлой рыбой пообедав,увидел я, что дверь не на крючке, И прыгнул в бездну звездную побегас бездумностью, обычной в новичке.

Потеря

Стихотворение «Потеря» было создано Евтушенко в 1991 году. По всей видимости, события, происходящие в стране в те годы произвели на поэта странное пугающее впечатление, в связи с чем его обеспокоила судьба родины.

Данному произведению свойственны психологизм и трагичность, поэт написал его уже в зрелом возрасте. Положение в стране он сравнивает со слепой старухой, которая «бессмысленно руки раскинув, с причитаньями ищет буренку свою на лугу».

Заканчивается стихотворение обращением к Богу, просьбой пожалеть и простить русский народ. Также высказывается мысль о новом рождении страны и ее народа, о том, что делать это снова тяжелей, чем в первый раз.

Всегда найдется женская рука…

Одно из лучших произведений «Всегда найдется женская рука…» было создано автором в 1961 году. Стихотворение можно отнести к любовной лирике. В нем идет речь об отношениях между мужчиной и женщиной, о том, что возлюбленная всегда играет важную роль в жизни, именно к ней, к ее плечу припадает мужчина в минуты жизненных невзгод, она поймет и постарается развеять его страхи.

В то же время лирический герой стиха не может долго оставаться в объятиях лишь одной возлюбленной, об этом свидетельствуют строки:

«А ты живешь себе жевопреки,и мало тебе только той руки,того плеча и тех печальных глаз…Ты предавал их в жизни столько раз!»

Но, несмотря на все душевные метания лирического героя, возлюбленная прощает его «хотя обида и тяжка».

Первый День поэзии

• А первый День поэзии —
• он был
• в том перевальном —
• пятьдесят четвёртом,
• когда на смену словесам затёртым
• слова живые встали из могил,
• а новые великие слова
• ходить учились,
• но едва-едва.
• Тот не взлетел,
• кто по полу не ползал,
• и новые слова,
• в кости тонки,
• себе носы расквашивали об земь,
• но вдруг взлетели,
• сбросив «ползунки»…
• Был праздник тот придуман Луговским.
• Хвала тебе,
• красавец-бровеносец!
• Поэзия,
• на приступ улиц бросясь,
• их размывала шквалом колдовским.
• Кто временем рождён —
• рождает время.
• Цветы,
• летя,
• хлестали по лицу,
• и магазины книжные ревели:
• «На у-ли-цу!»
• Я помню, в магазине книжном Симонова
• сквозь двери люди пёрли напролом,
• и редкими в то время мокасинами
• он, растерявшись,
• хрупанул стеклом.
• А что у меня было, кроме глотки?
• Но молодость не ставилась в вину,
• и я тычком луконинского локтя
• был вброшен и в эпоху,
• и в страну.
• А из толпы,
• совсем неприручённо,
• зрачками азиатскими кося,
• смотрели с любопытством татарчонка
• безвестной Ахмадулиной глаза.
• Когда и нам поставят люди
• памятники,
• пусть не считают,
• что мы были — паиньки.
• В далёкую дофирсовскую эру
• читали мы
• и площади,
• и скверу.
• Ещё не поклонялись Глазунову,
• а ждали слова —
• слова грозового.
• Карандаши ломались о листочки —
• студенты,
• вчетвером ловя слова,
• записывали с голоса по строчке,
• и по России шла гулять строфа.
• Происходило чудо оживанья
• доверия,
• рождённого строкой.
• Поэзию рождает ожиданье
• поэзии —
• народом
• и страной.

Анализ стиха Евтушенко «Ты большая в любви…» 1 вариант

Стихотворение написано в 1953 году самым молодым членом Союза писателей СССР. Оно относится к жанру интимной лирики и наверняка имеет автобиографическую основу. В рамках небольшого произведения Евгений Евтушенко, уже обладающий определенным жизненным и литературным опытом, рассматривает такую тонкую сферу человеческих отношений, как любовная. Робкий лирический герой, ассоциированный с автором, очевидно противопоставлен решительной героине.

Лирического героя ошеломляет извечная готовность женщин особого склада безоглядно идти на край света, поиск в мужчине защитника, покровителя. Недаром в стихотворение вплетается патерналистский мотив – девушке приписывается детская модель поведения: она «просится на руки» и буквально вручает себя любимому. Автор неслучайно использует эпитет «дремучие» цветы: густые труднопроходимые заросли неизвестных цветов становятся метафорой не выясненных до конца отношений, в которых прочно увязли герои.

Поэт подчеркивает, что лирическая героиня – цельная натура, спокойная и бесстрашная. Она не может и не хочет обуздывать родившееся чувство. Героиня знает, чего хочет, и, в отличие от любимого, способна вкладываться в прочные длительные отношения, пойти дальше, пожертвовать большим. Девушка идет по жизни уверенно: она главенствует, задает линию поведения, повелевает. Она естественна, внутренне свободна и воспринимает мир всеми органами чувств, во всей его полноте, стереоскопично, в то время как герой терзается сомнениями – он продумывает каждый свой шаг. Но героиня устала ждать: ей нужна определенность.

В отличие от нее герой ведом: он вынужден играть вторую скрипку, реагировать, что для него ново и доставляет дискомфорт. Но он не может действовать по прежней схеме. Очевидно, что персонаж не имеет определенных намерений, четкого плана, он не представляет себе будущее, и его обескураживает доверчивость девушки.

Он чувствует, что должен взять ответственность на себя (метафора «ты уже у меня на руках»), принять какое-то важное решение, но не готов этого сделать, так как чувство не захватило его целиком: герой не потерял от любви голову – он рассудочен. Персонаж произведения словно чувствует себя недостойным девушки: он признает ее первенство в человеческом плане и поэтому растерян

Это подчеркивается финальным риторическим вопросом.

Паровозный гудок…

Произведение было создано в 1951 году. Как и другие поэты, Евтушенко много писал о любви и дружбе, стихотворение «Паровозный гудок…» также можно отнести к данным тематикам.

Стих сквозит печалью, которая вызвана разлукой между двумя любящими людьми. Расставание у автора схоже с уходящим вдаль паровозом, издающим пронзительный гудок.

Лирический герой стихотворения просит его отпустить, не неволить, так как прежних чувств уже не вернуть и лучше разойтись мирно.

Далее в произведении идет речь о том, что жизнь будет продолжаться, но судьба у героев будет разной. Поэт призывает к следующему: «Тот, кто горя не знал, о любви пусть не судит».

Ирония

Двадцатый век нас часто одурачивал.

Нас, как налогом, ложью облагали.

Идеи с быстротою одуванчиков

от дуновенья жизни облетали.

И стала нам надежной обороною,

как едкая насмешливость – мальчишкам,

не слишком затаенная ирония,

но, впрочем, обнаженная не слишком.

Она была стеной или плотиною,

защиту от потока лжи даруя,

и руки усмехались, аплодируя,

и ноги усмехались, маршируя.

Могли писать о нас, экранизировать

написанную чушь – мы позволяли,

но право надо всем иронизировать

мы за собой тихонько оставляли.

Мы возвышались тем, что мы презрительны.

Все это так, но если углубиться,

ирония, из нашего спасителя

ты превратилась в нашего убийцу.

Мы любим лицемерно, настороженно.

Мы дружим половинчато, несмело,

и кажется нам наше настоящее

лишь прошлым, притворившимся умело.

Мы мечемся по жизни. Мы в истории,

как Фаусты, заранее подсудны.

Ирония с усмешкой Мефистофеля,

как тень, за нами следует повсюду.

Напрасно мы расстаться с нею пробуем.

Пути назад или вперед закрыты.

Ирония, тебе мы душу продали,

не получив за это Маргариты.

Мы заживо тобою похоронены.

бессильны мы от горького познанья,

и наша же усталая ирония

сама иронизирует над нами.

Над Бабьим Яром памятников нет…

Евгений Евтушенко. Лучшие стихи о войне

Так мала в этом веке пока что…

Так мала в этом веке пока что
человеческой жизни цена!..
Под крылами голубки Пикассо
продолжается всюду война.

Наших жен мы поспешно целуем,
обнимаем поспешно детей,
и уходим от них, и воюем
на войне человечьих страстей.

Мы воюем с песками, снегами,
с небесами воюем, землей;
мы воюем с неправдой, долгами,
с дураками и сами с собой.

И когда умираем, не смейте
простодушно поверить вполне
ни в инфаркт, ни в естественность смерти,-
мы убиты на этой войне.

И мужей, без вины виноватых,
наши жены, приникнув к окну,
провожают глазами солдаток
на суровую эту войну.

Бабий Яр

Над Бабьим Яром памятников нет.
Крутой обрыв, как грубое надгробье.
Мне страшно.
Мне сегодня столько лет,
как самому еврейскому народу.

Мне кажется сейчас —
я иудей.
Вот я бреду по древнему Египту.
А вот я, на кресте распятый, гибну,
и до сих пор на мне — следы гвоздей.
Мне кажется, что Дрейфус —
это я.
Мещанство —
мой доносчик и судья.
Я за решеткой.
Я попал в кольцо.
Затравленный,
оплеванный,
оболганный.
И дамочки с брюссельскими оборками,
визжа, зонтами тычут мне в лицо.
Мне кажется —
я мальчик в Белостоке.
Кровь льется, растекаясь по полам.
Бесчинствуют вожди трактирной стойки
и пахнут водкой с луком пополам.
Я, сапогом отброшенный, бессилен.
Напрасно я погромщиков молю.
Под гогот:
«Бей жидов, спасай Россию!»-
насилует лабазник мать мою.
О, русский мой народ! —
Я знаю —
ты
По сущности интернационален.
Но часто те, чьи руки нечисты,
твоим чистейшим именем бряцали.
Я знаю доброту твоей земли.
Как подло,
что, и жилочкой не дрогнув,
антисемиты пышно нарекли
себя «Союзом русского народа»!
Мне кажется —
я — это Анна Франк,
прозрачная,
как веточка в апреле.
И я люблю.
И мне не надо фраз.
Мне надо,
чтоб друг в друга мы смотрели.
Как мало можно видеть,
обонять!
Нельзя нам листьев
и нельзя нам неба.
Но можно очень много —
это нежно
друг друга в темной комнате обнять.
Сюда идут?
Не бойся — это гулы
самой весны —
она сюда идет.
Иди ко мне.
Дай мне скорее губы.
Ломают дверь?
Нет — это ледоход…
Над Бабьим Яром шелест диких трав.
Деревья смотрят грозно,
по-судейски.
Все молча здесь кричит,
и, шапку сняв,
я чувствую,
как медленно седею.
И сам я,
как сплошной беззвучный крик,
над тысячами тысяч погребенных.
Я —
каждый здесь расстрелянный старик.
Я —
каждый здесь расстрелянный ребенок.
Ничто во мне
про это не забудет!
«Интернационал»
пусть прогремит,
когда навеки похоронен будет
последний на земле антисемит.
Еврейской крови нет в крови моей.
Но ненавистен злобой заскорузлой
я всем антисемитам,
как еврей,
и потому —
я настоящий русский!

Я был тылом — сопливым, промерзлым…

Я был тылом — сопливым, промерзлым,
выбивавшим всю азбуку морзе
расшатавшимся зубом о зуб.
Мои бабки — Ядвига, Мария,—
меня голодом вы не морили,
но от пепла был горек ваш суп.
Сталинградский, смоленский, можайский,
этот пепел, в Сибири снижаясь,
реял траурно, как воронье,
и глаза у детдомовки Инки
были будто бы две пепелинки
от сгоревшего дома ее.
На родимой ее Беларуси
стали черными белые гуси,
рев стоял только черных коров.
Стали пеплом заводы, плотины,
и все бодрые кинокартины,
и надежды на малую кровь.
Сняли с башен кремлевских рубины.
В Ленинграде рояли рубили.
Слон разбомбленный умирал.
Пепел корчащихся документов
с крыш Москвы, с парусиновых тентов
улетал далеко за Урал.
Я свидетельствую о пепле,
от которого трусы ослепли:
им воздали еще не вполне.
Заклинаю всем ужасом детства:
«Нет страшней среди всех лжесвидетельств
лжесвидетельства о войне!»
Пепел, розовый в книгах, позорен.
Пепел был и останется черен.
Но свидетельствую о том,
что осталось неиспепеленным:
о народе в железных пеленках
и о сердце его золотом.
Я свидетельствую о братстве —
о святом всенародном солдатстве
от амурской до волжской воды,
о горчайшей редчайшей свободе —
умирать или жить — не в стыдобе,
а в сознанье своей правоты.
Я свидетельствую о пепле,
том, в котором все вместе окрепли
и поднялись в решающий час.
Я свидетельствую о боли.
Я свидетельствую о боге,
проступившем не в небе, а в нас.
До сих пор я дышу этим пеплом,
этим всеочищающим пеклом,
и хотя те года далеки,
вижу в булочных я спозаранок,
как вмурованы в корки буханок
сталинградские угольки.
Эх, война, моя мачеха-матерь,
ты учила умнее грамматик,
научила всему, что могла,
и сама кой-чему научилась.
Проклинаю за то, что случилась,
и спасибо за то, что была.

Евгений Евтушенко: Мои лучшие стихотворения – простые

Евгений Евтушенко — лирический поэт Евгений Александрович Евтушенко — один из самых популярных и хорошо известных современных поэтов — родился в 1933 году в г. Зима Иркутской области в семье служащего. После окончания десятилетки учился в Литературном институте им. Печататься начал в 1949 году. С этого времени систематически выходят в свет его стихотворные сборники, в которых он стремится выразить чувство связи современности с историей, чувство связи между отдельным человеком и обществом, между историческими событиями, происходящими в разных странах мира. В творчестве Е. Евтушенко нашла свое отражение поэтическая география его поездок по стране и за рубеж. Имя Евтушенко давно и прочно вошло в современную поэзию.

ПОСМОТРИТЕ ВИДЕО ПО ТЕМЕ: Стих»Остановись» boutique-dart.ruнко,читает boutique-dart.ruевский

Стихи Тютчева легкие из 16 строк

Неверные преодолев пучины, Достиг пловец желанных берегов;И в пристани, окончив бег пустынный,С веселостью знакомится он вновь. Ужель тогда челнок свой многомощныйВосторженный цветами не увьет.

Скорей на брег – и дружеству на лоноСклони, певец, склони главу свою-Да ветвью от древа АполлонаЕго питомца я увью.

Люблю грозу в начале мая,Когда весенний, первый гром,Как бы резвяся и играя,Грохочет в небе голубом.Гремят раскаты молодые,Вот дождик брызнул, пыль летит, Повисли перлы дождевые, И солнце нити золотит.

С горы бежит поток проворный,В лесу не молкнет птичий гам, И гам лесной, и шум нагорный-Все вторит весело громам.Ты скажешь: ветреная Геба,Кормя Зевесова орла,Громокипящий кубок с неба,Смеясь, на землю пролила.

Я помню время золотое,Я помню сердцу милый край.День вечерел; мы были двое;Внизу, в тени, шумел Дунай.

Киоск звукозаписи

       _{Памяти В. Высоцкого}

Бок о бок с шашлычной,

                    шипящей так сочно,

киоск звукозаписи

                 около Сочи.

И голос знакомый

                с хрипинкой несется,

и наглая надпись:

                 «В продаже — Высоцкий».

Володя,

      ах, как тебя вдруг полюбили

Со стереомагами

               автомобили!

Толкнут

       прошашлыченным пальцем кассету,

И пой,

      даже если тебя уже нету.

Торгаш тебя ставит

                  в игрушечке-«Ладе»

Со шлюхой,

          измазанной в шоколаде,

и цедит,

        чтоб не задремать за рулем:

«А ну-ка Высоцкого мы крутанем!»

Володя,

       как страшно

                  меж адом и раем

крутиться для тех,

                 кого мы презираем!

Но, к нашему счастью,

                   магнитофоны

Не выкрадут

          наши предсмертные стоны.

Ты пел для студентов Москвы

                          и Нью-Йорка,

Для части планеты,

                чье имя — «галерка».

И ты к приискателям

                  на вертолете

Спускался и пел у костров на болоте.

Ты был полу-Гамлет и полу-Челкаш.

Тебя торгаши не отнимут.

                        Ты наш…

Тебя хоронили, как будто ты гений.

Кто — гений эпохи. Кто — гений мгновений.

Ты — бедный наш гений семидесятых

И бедными гениями небогатых.

Для нас Окуджава

                был Чехов с гитарой.

Ты — Зощенко песни

                 с есенинкой ярой,

И в песнях твоих,

                 раздирающих душу,

Есть что-то

          от сиплого хрипа Хлопуши!

…Киоск звукозаписи

                   около пляжа.

Жизнь кончилась.

             И началась распродажа.

СТИХИ ЕВТУШЕНКО: ПРО ТО, ЧТО ВСЕ ЗНАЮТ, НО КАК-ТО НЕ ПРИНЯТО.

Думаю, наверное в том, что наши мужики слегка «не доробатывают». что-ли. Но опять же, НЕ об этом хотел я в этом посте. А о чём? А! О поэзии ёлы-палы.

«Мчатся к югу электрички – просто благодать,Едут сдобные москвички в Гагры загорать.Там лимоны, апельсины, сладкое виноТам усатые грузины ждут давным-давно!

Пусть они тупы как пробки – это не беда,Но зато они не робки – парни хоть куда!В их руках такая сила и такая страсть,В Гаграх много дам гостило, отдохнули всласть!

Усачи порою грубо стиснут – не вздохнешь.А когда вопьются в губы – сразу бросит в дрожь.Сразу чувствуешь мужчину в колкости усов,И могучая пружина рвётся из трусов.

Лучше в тыщу раз отдаться грубым усачам,Чем тщедушним, равнодушным, бледным москвичам.С ними чувствуешь моложе телом и душой,И супружеское ложе вспомнится порой.

В переполненной квартире все легли давно,Воздух спертый как в сортире, в комнате темно.Дети все давно уснули шумны и глупы,На охоту выползают тощие клопы.

Рядом в позе безобразной муж усталый спит,И сопя однообразно, с присвистом храпит.Я томлюсь, не засыпая, — глаз мне не сомкнуть,Будь что будет, я решаюсь мужа разбудить.

Тут и сам рукой поводишь, глядь – проснулся он,Полчаса его заводишь словно патефон.Онемелыми руками, неумел и груб,Затушить не в силах пламя ненасытных губ.

Но блаженство не доставил мне он все равноНа рубашке лишь оставил мокрое пятно.Целый год терпеть готова и во всем отказЛишь бы летом снова мне поехать на Кавказ.

Ведь там лимоны, апельсины, сладкое виноТам усатые грузины ждут давным-давно!Мелкий дождик из-за тучки брызнет по полям,Едут беленькие сучки — к черным кобелям!»

5 стихов Евгения Евтушенко о любви и времени

Текст: Игорь Вирабов Придет — не придет? Зал московского культурного центра ЗИЛ был забит под завязку — под тысячу человек. И мороз не отбил охоту. И, если б не предупредительность организаторов, заранее предупредивших в интернет-рассылке, что свободных мест не осталось, — кажется, набилось бы сюда и больше, и сидели бы, сидели, пусть на головах.

Удивительно это только какому-нибудь чужестранцу или совсем уж свалившемуся с луны, — но так всегда в России было: поэтическая у нас все же страна. Так ждали и в шестидесятые — так ждут и теперь.

Кому хочется — можно и удивляться. Но это — факт. Напомню: на гастролях в Ростове-на-Дон у поэт поскользнулся в гостиничном номере, его доставили с серьезными травмами в городскую больницу, позже переправили в Москву, в Центральную клиническую больницу. Выступления, запланированные прежде, казались невозможными, — какие-то пришлось отменить. Обещал — и приехал. И держался — орлом. Стоять ему тяжело — весь вечер поэт просидел. Но был, как прежде, — подтянут, как прежде — в пиджачке из какой-то змеиной?

Дело не в героизме особенном — хотя, конечно, — не без того. Дело в ощущении — миссии Поэта. Ощущение, кажется, из других эпох. А может, это только кажется? Она меня просто выручила, как бывало уже много раз. Она — Мария Владимировна Новикова, жена поэта четвертая, к слову, вместе они с 1987 года, у них растут сыновья Евгений и Дмитрий.

Евтушенко признался залу: «Я хотел бы сказать, что это большое счастье. Я не знал, как буду себя чувствовать. Но знал, что поддержать меня придут мои любимые соратники по жизни, шестидесятники — такие, как великий актер Валя Гафт. Я счастлив, что здесь Аркадий Арканов — один из самых мудро-остроумных людей. Все они были готовы выступить, даже если б меня не было. Но мне не захотелось оставлять их одних, обманывать надежды тех, кто пришел сегодня на вечер.

В зале, я вижу, и Юрий Нехорошев, подводный инженер, «евтушенковед номер один»… За сценой — мои дорогие друзья из любимовской Таганки.

Я многому научился у своих друзей — Володи Высоцкого, Валеры Золотухина, Вени Смехова… Если б не появились когда-то такие театры, как Таганка и «Современник», мы бы жили совсем в другой стране, чем сейчас. Да, страна наша еще несовершенна, и не все наши надежды выполнены, — но пока у нас есть люди с такими глазами, как у тех, кто в этом зале, люди, которые любят поэзию и которые знают, что Россия не может без поэзии. Этот жанр не позволяет нам терять совесть.

Я так счастлив быть с вами здесь! Многие люди не понимают того, что я делаю в США. Они забыли уже, как в 1972 году меня «сбивали» в Америке со сцены дети тех полицаев, которые в войну расстреливали евреев в Бабьем Яре о нем, вы помните, я когда-то написал стихи. Но это было несравнимо с той поддержкой тысяч людей, которую я получал тогда и ощущаю сейчас. На меня нападают даже сейчас, когда я лежал в больнице и еле выбрался из «исчезновения» — именно потому, что хочу продолжать свое дело поэзии, быть рядом с вами и отстаивать ту Россию, о которой когда-то Федор Михайлович Достоевский сказал: в этой России все должно быть по-пушкински.

А вы помните, я надеюсь, что лучшим качеством, завещанным нашему народу Пушкиным, Достоевский назвал — Всемирную отзывчивость. И если мы не будем обладать этим качеством, то мы подведем Россию и ее великую культуру.

А я уверен, что мы не подведем.

Я разлюбил тебя…

Я разлюбил тебя… Банальная развязка.

Банальная, как жизнь, банальная, как смерть.

Я оборву струну жестокого романса,

гитару пополам — к чему ломать комедь!

Лишь не понять щенку — лохматому уродцу,

чего ты так мудришь, чего я так мудрю.

Его впущу к себе — он в дверь твою скребется,

а впустишь ты его — скребется в дверь мою.

Пожалуй, можно так с ума сойти, метаясь…

Сентиментальный пес, ты попросту юнец.

Но не позволю я себе сентиментальность.

Как пытку продолжать — затягивать конец.

Сентиментальным быть не слабость — преступленье,

когда размякнешь вновь, наобещаешь вновь

и пробуешь, кряхтя, поставить представленье

с названием тупым «Спасенная любовь».

Спасать любовь пора уже в самом начале

от пылких «никогда!», от детских «навсегда!».

«Не надо обещать!» — нам поезда кричали,

«Не надо обещать!» — мычали провода.

Надломленность ветвей и неба задымленность

предупреждали нас, зазнавшихся невежд,

что полный оптимизм — есть неосведомленность,

что без больших надежд — надежней для надежд.

Гуманней трезвым быть и трезво взвесить звенья,

допрежь чем их надеть,— таков закон вериг.

Не обещать небес, но дать хотя бы землю.

До гроба не сулить, но дать хотя бы миг.

Гуманней не твердить «люблю…», когда ты любишь.

Как тяжело потом из этих самых уст

услышать звук пустой, вранье, насмешку, грубость,

и ложно полный мир предстанет ложно пуст.

Не надо обещать… Любовь — неисполнимость.

Зачем же под обман вести, как под венец?

Виденье хорошо, пока не испарилось.

Гуманней не любить, когда потом — конец.

Скулит наш бедный пес до умопомраченья,

то лапой в дверь мою, то в дверь твою скребя.

За то, что разлюбил, я не прошу прощенья.

Прости меня за то, что я любил тебя.

  1966

Вы здесь

• Главная
• Читальный зал
• Евгений Евтушенко. Стихи

Не возгордись

Смири гордыню — то есть гордым будь.
Штандарт — он и в чехле не полиняет.
Не плачься, что тебя не понимают, —
поймёт когда-нибудь хоть кто-нибудь.

Не самоутверждайся. Пропадёт,
подточенный тщеславием, твой гений,
и жажда мелких самоутверждений
лишь к саморазрушенью приведёт.

У славы и опалы есть одна
опасность — самолюбие щекочут.
Ты ордена не восприми как почесть,
не восприми плевки как ордена.

Не ожидай подачек добрых дядь
и, вытравляя жадность, как заразу,
не рвись урвать. Кто хочет всё и сразу,
тот беден тем, что не умеет ждать.

Пусть даже ни двора и ни кола,
не возвышайся тем, что ты унижен.
Будь при деньгах свободен, словно нищий,
не будь без денег нищим никогда!

Завидовать? Что может быть пошлей!
Успех другого не сочти обидой.
Уму чужому втайне не завидуй,
чужую глупость втайне пожалей.

Не оскорбляйся мнением любым
в застолье, на суде неумолимом.
Не добивайся счастья быть любимым, —
умей любить, когда ты нелюбим.

Не превращай талант в козырный туз.
Не козыри — ни честность ни отвага.
Кто щедростью кичится — скрытый скряга,
кто смелостью кичится — скрытый трус.

Не возгордись ни тем, что ты борец,
ни тем, что ты в борьбе посередине,
и даже тем, что ты смирил гордыню,
не возгордись — тогда тебе конец.

               * * *
Всех, кто мне душу расколошматили,
к чортовой матери,
к чортовой матери.
Буду по северным кочкам,
лесочкам
душу мою
собирать по кусочкам.
И у аленушкиного болотца
может, срастется,
может, срастется…

               * * *
Нет, мне ни в чем не надо половины!
Мне — дай все небо! Землю всю положь!
Моря и реки, горные лавины
Мои — не соглашаюсь на дележ!

Нет, жизнь, меня ты не заластишь частью.
Все полностью! Мне это по плечу!
Я не хочу ни половины счастья,
Ни половины горя не хочу!

Хочу лишь половину той подушки,
Где, бережно прижатое к щеке,
Беспомощной звездой, звездой падучей
Кольцо мерцает на твоей руке.

Половинчатость

Смертельна половинчатость порывов,
Когда, узду от ужас грызя,
Мы прядаем, все в пене, у обрывов,
Но полуперепрыгнуть их нельзя.

Тот слеп, кто пропасть лишь полуувидел.
Не полупяться, в трех соснах кружа —
Полумятежник, полуподавитель
Родившегося полумятежа.

При каждой полумере полугодной
Полународ остатный полурад.
Кто полусытый — тот полуголодный,
Полусвободный — это полураб.

Полубоимся, полубезобразим…
Немного тот, а все же полу-тот —
Партийный слабовольный Стенька Разин
Полу-идет на полу-эшафот.

Определенность фронда потеряла —
Нельзя, шпажонкой попусту коля,
Быть и в полугвардейцах кардинала,
И полумушкетерах короля.

Неужто полу-Родина возможна?
И полусовесть может быть в чести?
Свобода половинная — острожна,
И Родину нельзя полу-спасти.

               * * *

Бойтесь данайцев, дары приносящих…
Вергилий

О, бойтесь ласковых данайцев,
не верьте льстивым их словам.
Покою в руки не давайтесь,
иначе плохо будет вам.

Они вас хвалят, поднимают.
Они задуманно добры,
и вас у вас же отнимают,
когда подносят вам дары.

Не поступайте так, как просят.
Пусть видится за похвалой
не что они на лицах носят,
а что скрывают под полой,

Пусть злость сидит у вас в печенках,
пусть осуждают вас, корят,
но пусть не купят вас почетом,
уютом не уговорят.

Злость

Добро должно быть с кулаками.
М. Светлов (из разговора)

Мне говорят,
качая головой:
«Ты подобрел бы.
Ты какой-то злой».
Я добрый был.
Недолго это было.
Меня ломала жизнь
и в зубы била.
Я жил
подобно глупому щенку.
Ударят —
вновь я подставлял щеку.
Хвост благодушья,
чтобы злей я был,
одним ударом
кто-то отрубил!
И я вам расскажу сейчас
о злости,
о злости той,
с которой ходят в гости,
и разговоры
чинные ведут,
и щипчиками
сахар в чай кладут.
Когда вы предлагаете
мне чаю,
я не скучаю —
я вас изучаю,
из блюдечка
я чай смиренно пью
и, когти пряча,
руку подаю.
И я вам расскажу еще
о злости…
Когда перед собраньем шепчут:
«Бросьте!..
Вы молодой,
и лучше вы пишите,
а в драку лезть
покамест не спешите», —
то я не уступаю
ни черта!
Быть злым к неправде —
это доброта.
Предупреждаю вас:
я не излился.
И знайте —
я надолго разозлился.
И нету во мне
робости былой.
И —
интересно жить,
когда ты злой!