Стихи, посвященные МАРИИ ЛАЗИЧ
* * *
Шепот, робкое дыханье,
Трели соловья,
Серебро и колыханье
Сонного ручья.
Свет ночной, ночные тени,
Тени без конца.
Ряд волшебных изменений
Милого лица.
В дымных тучках пурпур розы,
Отблеск янтаря,
И лобзания, и слезы,
И заря, заря!..
По мнению Д. Благого, это стихотворение было написано з 1849 году и связано с Марией Лазич. Единственное посвященное ей прижизненное стихотворение, оно стало одним из самых знаменитых у Фета. На него написана музыка М. Балакиревым, Н. Римским-Корсаковым, Н. Метнером и др.
Православный сайт поздравление, поздравления для сайта одноклассники с днем рождения.
* * *
В долгие ночи, как вежды на сон не сомкнуты,
Чудные душу порой посещают минуты.
Дух окрылен, никакая не мучит утрата,
В дальней звезде отгадал бы отбывшего брата!
Близкой души предо мною все ясны изгибы:
Видишь, как были,— и видишь, как быть мы могли бы!
О, если ночь унесет тебя в мир этот странный,
Мощному духу отдайся, о друг мой желанный!
Я отзовусь — но, внемля бестелесному звуку,
Вспомни меня, как невольную помнят разлуку!
1851
* * *
Какие-то носятся звуки
И льнут к моему изголовью.
Полны они гордой разлуки,
Дрожат небывалой любовью…
Ведь годы ж прошли? И тогда-то
Душа не изведала страсти…
Что ж сердце болезненно окаю
Влияньем неведомой власти?
Казалось бы, что ж? Отзвучала
Последняя нежная ласка,
По улице пыль пробежала,
Почтовая скрылась коляска…
И только… Но песня разлуки
С несбыточной шутит любовью,
И носятся светлые звуки,
И льнут к моему изголовью…
1853
* * *
В благословенный день, когда стремлюсь душою
В блаженный мир любви, добра и красоты,
Воспоминание выносит предо мною
Нерукотворные черты.
Пред тенью милою коленопреклоненный,
В слезах молитвенных я сердцем оживу
И вновь затрепещу, тобою просветленный,
Но всё тебя не назову.
И тайной сладостной душа моя мятется;
Когда ж окончится земное бытие,
Мой ангел кротости и грусти отзовется
На имя нежное твое.
1857
Старые письма
Давно забытые, под легким слоем ныли, Черты заветные, вы вновь передо мной, И в час душевных мук мгновенно воскресили Всё, что давно-давно утрачено душой. Горя огнем стыда, опять встречают взоры Одну доверчивость, надежду и любовь, И задушевных слов поблекшие узоры От сердца моего к ланитам гонят кровь. Я вами осужден, свидетели немые Весны души моей и сумрачной зимы. Вы те же светлые, святые, молодые, Как в тот ужасный час, когда прощались мы. А я доверился предательскому звуку — Как будто вне любви есть в мире что-нибудь! — Я дерзко оттолкнул писавшую вас руку, Я осудил себя на вечную разлуку И с холодом в груди пустился в дальний путь. Зачем же с прежнею улыбкой умиленья Шептать мне о любви, глядеть в мои глаза? Души не воскресит и голос всепрощенья, Не смоет этих строк и жгучая слеза. 1859
Фет глубоко переживал трагическую гибель Марии, чувствуя себя виноватым в ее смерти. В своих воспоминаниях он так и не назвал ее настоящего имени, именуя Еленой Лариной. Только в XX веке исследователи смогли установить ее подлинное имя. В «Воспоминаниях» Фет впоследствии так рассказывал об их отношениях: «Главным полем сближения послужила нам Жорж Сайд с ее очаровательным языком, вдохновенными описаниями природы и совершенно новыми небывалыми отношениями влюбленных. Изложение личных впечатлений при чтении каждого нового ее романа приводило к взаимной проверке этих ощущений и к нескончаемым их объяснениям… Я узнал, что она почти с детства любила мои стихотворения… Никогда мы не проговаривались о наших взаимных чувствах. Да это было бы совершенно излишне. Мы оба были не дети: мне 28, а ей 22, и нам непростительно было совершенно отворачиваться от будничной жизни. Чтобы разом сжечь корабли наших взаимных надежд, я собрался с духом и высказал громко свои мысли касательно того, насколько считал брак для себя невозможным и эгоистичным.
— Я люблю с вами беседовать, — говорила Елена, — без всяких посягательств на вашу свободу».
Несколько иначе писал Фет об этом в письме своему ближайшему другу И. П. Борисову: «Я не женюсь на Лазич, и она это знает, а между тем умоляет не прерывать наших отношений… Этот гордиев узел любви (…), который чем более распутываю, тем туже затягиваю, а разрубить мечом не имею духу и сил».
Последовала разлука, во время которой при невыясненных обстоятельствах на Марии однажды вспыхнуло газовое платье. Она успела только крикнуть: «Берегите письма!» (речь шла, видимо, о письмах Фета). Умерла Мария в страшных мучениях. Поэт об этой ужасной смерти узнал много времени спустя. Так что название «Старые письма» в данном случае имеет особый смысл.
Читать дальше — А. Фет. Стихи о любви — стр. 11
Ты меня не любишь, не жалеешь
Сергей Есенин
Ты меня не любишь, не жалеешь,
Разве я немного не красив?
Не смотря в лицо, от страсти млеешь,
Мне на плечи руки опустив.
Молодая, с чувственным оскалом,
Я с тобой не нежен и не груб.
Расскажи мне, скольких ты ласкала?
Сколько рук ты помнишь? Сколько губ?
Знаю я — они прошли, как тени,
Не коснувшись твоего огня,
Многим ты садилась на колени,
А теперь сидишь вот у меня.
Пусть твои полузакрыты очи
И ты думаешь о ком-нибудь другом,
Я ведь сам люблю тебя не очень,
Утопая в дальнем дорогом.
Этот пыл не называй судьбою,
Легкодумна вспыльчивая связь,—
Как случайно встретился с тобою,
Улыбнусь, спокойно разойдясь.
Да и ты пойдешь своей дорогой
Распылять безрадостные дни,
Только нецелованных не трогай,
Только негоревших не мани.
И когда с другим по переулку
Ты пойдешь, болтая про любовь,
Может быть, я выйду на прогулку,
И с тобою встретимся мы вновь.
Отвернув к другому ближе плечи
И немного наклонившись вниз,
Ты мне скажешь тихо: «Добрый вечер…»
Я отвечу: «Добрый вечер, miss».
И ничто души не потревожит,
И ничто ее не бросит в дрожь,—
Кто любил, уж тот любить не может,
Кто сгорел, того не подожжешь.
Не бродить, не мять в кустах багряных…
Сергей Есенин
Не бродить, не мять в кустах багряных
Лебеды и не искать следа.
Со снопом волос твоих овсяных
Отоснилась ты мне навсегда.
С алым соком ягоды на коже,
Нежная, красивая, была
На закат ты розовый похожа
И, как снег, лучиста и светла.
Зерна глаз твоих осыпались, завяли,
Имя тонкое растаяло, как звук,
Но остался в складках смятой шали
Запах меда от невинных рук.
В тихий час, когда заря на крыше,
Как котенок, моет лапкой рот,
Говор кроткий о тебе я слышу
Водяных поющих с ветром сот.
Пусть порой мне шепчет синий вечер,
Что была ты песня и мечта,
Все ж, кто выдумал твой гибкий стан и плечи —
К светлой тайне приложил уста.
Не бродить, не мять в кустах багряных
Лебеды и не искать следа.
Со снопом волос твоих овсяных
Отоснилась ты мне навсегда.
1916 г.
О любви к мужчине — классика известных поэтов
Если любовь уходит, какое найти решенье?
Можно прибегнуть к доводам, спорить и убеждать,
Можно пойти на просьбы и даже на униженья,
Можно грозить расплатой, пробуя запугать.
Можно вспомнить былое, каждую светлую малость,
И, с болью твердя, как горько в разлуке пройдут года,
Поколебать на время, может быть, вызвать жалость
И удержать на время. На время — не навсегда.
А можно, страха и боли даже не выдав взглядом,
Сказать: — Я люблю. Подумай. Радости не ломай. —
И если ответит отказом, не дрогнув, принять, как надо,
Окна и двери — настежь! —Я не держу. Прощай!
Конечно, ужасно трудно, мучась, держаться твердо.
И все-таки, чтоб себя же не презирать потом,
Если любовь уходит — хоть вой, но останься гордым.
Живи и будь человеком, а не ползи ужом!
Э. Асадов.
***
Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной —
Распущенной — и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.
Мне нравится еще, что вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не вас целую.
Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем, ни ночью — всуе…
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!
Спасибо вам и сердцем и рукой
За то, что вы меня — не зная сами! —
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной,
За солнце, не у нас над головами, —
За то, что вы больны — увы! — не мной,
За то, что я больна — увы! — не вами!
М. Цветаева.
****
Предчувствую Тебя. Года проходят мимо —
Всё в облике одном предчувствую Тебя.
Весь горизонт в огне — и ясен нестерпимо,
И молча жду,— тоскуя и любя.
Весь горизонт в огне, и близко появленье,
Но страшно мне: изменишь облик Ты,
И дерзкое возбудишь подозренье,
Сменив в конце привычные черты.
О, как паду — и горестно, и низко,
Не одолев смертельные мечты!
Как ясен горизонт! И лучезарность близко.
Но страшно мне: изменишь облик Ты.
А. Блок.
***
Нет, не тебя так пылко я люблю,
Не для меня красы твоей блистанье:
Люблю в тебе я прошлое страданье
И молодость погибшую мою.
Когда порой я на тебя смотрю,
В твои глаза вникая долгим взором:
Таинственным я занят разговором,
Но не с тобой я сердцем говорю.
Я говорю с подругой юных дней,
В твоих чертах ищу черты другие,
В устах живых уста давно немые,
В глазах огонь угаснувших очей.
М. Лермонтов.
***
Я могу тебя очень ждать,
Долго-долго и верно-верно,
И ночами могу не спать
Год, и два, и всю жизнь, наверно!
Пусть листочки календаря
Облетят, как листва у сада,
Только знать бы, что все не зря,
Что тебе это вправду надо!
Я могу за тобой идти
По чащобам и перелазам,
По пескам, без дорог почти,
По горам, по любому пути,
Где и черт не бывал ни разу!
Все пройду, никого не коря,
Одолею любые тревоги,
Только знать бы, что все не зря,
Что потом не предашь в дороге.
Я могу для тебя отдать
Все, что есть у меня и будет.
Я могу за тебя принять
Горечь злейших на свете судеб.
Буду счастьем считать, даря
Целый мир тебе ежечасно.
Только знать бы, что все не зря,
Что люблю тебя не напрасно!
Э. Асадов.
***
Хочу любовь провозгласить страною,
Чтоб все там жили в мире и тепле,
Чтоб начинался гимн ее строкою:
«Любовь всего превыше на земле».
Чтоб гимн прекрасный люди пели стоя
И чтоб взлетала песня к небу, ввысь,
Чтоб на гербе страны Любви слились
В пожатии одна рука с другою.
Во флаг, который учредит страна,
Хочу, чтоб все цвета земли входили,
Чтоб радость в них была заключена,
Разлука, встреча, сила и бессилье,
Хочу, чтоб все людские племена
В стране Любви убежище просили.
Р. Гамзатов.
Стихи А. Фета для детей
Снег да снежные узоры
Снег да снежные узоры,
В поле вьюга, разговоры,
В пять часов уж тьма.
День — коньки, снежки, салазки,
Вечер — бабушкины сказки, —
Вот она — зима!..
Мама, глянь-ка из окошка
Мама! глянь-ка из окошка —
Знать, вчера недаром кошка
Умывала нос:
Грязи нет, весь двор одело,
Посветлело, побелело —
Видно, есть мороз.
Не колючий, светло-синий
По ветвям развешан иней —
Погляди хоть ты!
Словно кто-то тороватый
Свежей, белой, пухлой ватой
Все убрал кусты.
Уж теперь не будет спору:
За салазки, да и в гору
Весело бежать!
Правда, мама? Не откажешь,
А сама, наверно, скажешь:
«Ну, скорей гулять!»
Была пора, и лед потока
Была пора, и лед потока
Лежал под снежной пеленой,
Недосягаемо для ока
Таился речки бег живой.
Пришла весна, ее дыханье
Над снежным пронеслось ковром,
И стали видны содроганья
Струи, бегущей подо льдом.
И близки дни, когда все блага
К нам низведет пора любви,
И мне зарей раскроет влага
Объятья чистые свои.
Вот и летние дни убавляются
Вот и летние дни убавляются.
Где же лета лучи золотые?
Только серые брови сдвигаются,
Только зыблются кудри седые.
Нынче утром, судьбиною горькою
Истомленный, вздохнул я немножко:
Рано-рано румяною зорькою
На мгновенье зарделось окошко.
Но опять это небо ненастное
Безотрадно нависло над нами, —
Знать, опять, мое солнышко красное,
Залилось ты, вставая, слезами!
Жди ясного на завтра дня
Жди ясного на завтра дня.
Стрижи мелькают и звенят.
Пурпурной полосой огня
Прозрачный озарен закат.
В заливе дремлют корабли, —
Едва трепещут вымпела.
Далеко небеса ушли —
И к ним морская даль ушла.
Так робко набегает тень,
Так тайно свет уходит прочь,
Что ты не скажешь: минул день,
Не говоришь: настала ночь.
Колокольчик
Ночь нема, как дух бесплотный,
Теплый воздух онемел;
Но как будто мимолетный
Колокольчик прозвенел.
Тот ли это, что мешает
Вдалеке лесному сну
И, качаясь, набегает
На ночную тишину?
Или этот, чуть заметный
В цветнике моем и днем,
Узкодонный, разноцветный,
На тычинке под окном?
Дождливое лето
Ни тучки нет на небосклоне,
Но крик петуший — бури весть,
И в дальном колокольном звоне
Как будто слезы неба есть.
Покрыты слегшими травами,
Не зыблют колоса поля,
И, пресыщенная дождями,
Не верит солнышку земля.
Под кровлей влажной и раскрытой
Печально праздное житье.
Серпа с косой, давно отбитой,
В углу тускнеет лезвие.
Вечер у взморья
Засверкал огонь зарницы,
На гнезде умолкли птицы,
Тишина леса объемлет,
Не качаясь, колос дремлет;
День бледнеет понемногу,
Вышла жаба на дорогу.
Ночь светлеет и светлеет,
Под луною море млеет;
Различишь прилежным взглядом,
Как две чайки, сидя рядом,
Там, на взморье плоскодонном,
Спят на камне озаренном.
Еще стихотворения:
- Стихи на 23 февраля
- Стихи про дочку
- Стихи подруге
«Какое счастие: и ночь, и мы одни!..»
Одна из особенностей лирики поэта – неразрывность описаний природы и сокровенных переживаний. Стихи о любви Фета тесно сопряжены с описаниями пейзажа и черпают из них силу. В стихотворении «Какое счастие…», написанном шестистопным ямбом, поэт уже в первой строке соединяет свое чувство – «счастие» – с картиной ночного свидания героя и его возлюбленной.
Изображенный пейзаж – ночь, река, усыпанное звездами небо – читателю преподносится через глаза лирического героя, «слабеющего разумом» от такой красоты. Его переполняет восторг – и автор неоднократно использует в тексте восклицания вкупе с экспрессивным междометием «О!»
Выразить накал любовных переживаний автору удается и с помощью приема градации («не могу, не стану, не умею»). Это средство выразительности позволяет усилить интонацию. Эту же цель преследуют стилистически однородные (параллельные) конструкции: «Я болен; я влюблён», «О, слушай! о, пойми!»
Смотрите это видео на YouTube
Слушать стихотворение «Какое счастие: и ночь, и мы одни!..»
«Ты говоришь мне: прости!..»
Сюжет стихотворения Фета о любви разворачивается вокруг диалога пары, происходившего накануне. Лирический герой предается воспоминаниям, воскрешая реплики собеседницы и собственные. Из первых же строк ясно, что они вели не слишком приятную беседу: героиня за что-то просит прощения и убеждает мужчину не грустить. Возможно, речь шла о расставании.
Диалог Фет передает, используя художественный прием параллелизма «Я говорю… Ты говоришь…» В третьей строфе мы видим несколько риторических вопросов, подчеркивающих неопределенность состояния лирического героя. Он переживает, что, возможно, слишком молод, чтобы пережить разрыв с «язвительной» холодностью.
В последних двух строках стихотворения используется кольцевая композиция – повтор начала в конце. Рассказанная история завершается на том же месте, словно герой не отпускает возлюбленную и не хочет прощаться – он говорит «до свидания». В произведении используется стихотворный размер дактиль.
Alter ego
Как лилея глядится в нагорный ручей,
Ты стояла над первою песней моей,
И была ли при этом победа, и чья, –
У ручья ль от цветка, у цветка ль от ручья?
Ты душою младенческой все поняла,
Что мне высказать тайная сила дала,
И хоть жизнь без тебя суждено мне влачить,
Но мы вместе с тобой, нас нельзя разлучить.
Та трава, что вдали на могиле твоей,
Здесь на сердце, чем старе оно, тем свежей,
И я знаю, взглянувши на звезды порой,
Что взирали на них мы как боги с тобой.
У любви есть слова, те слова не умрут.
Нас с тобой ожидает особенный суд;
Он сумеет нас сразу в толпе различить,
И мы вместе придем, нас нельзя разлучить.
(1878)
Чем это интересно
Лев Николаевич Толстой, как известно, был читателем очень взыскательным. Ему трудно было угодить, особенно по части поэзии. Однако Фет стал счастливым исключением: его стихи очень нравились Толстому, и в переписке тот не раз воздавал должное своему другу. Фет и Толстой состояли в многолетней переписке и обменивались творческими советами.
Фет относился к написанному им, как правило, без особой серьезности, поэтому в письмах иногда называл свои произведения «стихогрешениями». Стихотворение «Alter ego» он в письме к Толстому с легкостью охарактеризовал «не знаю, как написавшимся». На что получил восторженный (sic!) ответ: «…Оно прекрасно! На нем есть тот особенный характер, который есть в ваших последних – столь редких стихотворениях. Очень они компактны, и сиянье от них очень далекое».
Правда, одна фраза все же зацепила Толстого. Как нетрудно догадаться, чуждый мифологизма писатель указал на строку «что взирали на них мы как боги с тобой». Однако Фет соглашался отнюдь не со всеми замечаниями и на эту претензию ответил так: «…мысль всякую, а тем более в искусстве трудно заменить. А чем вы выразите то, что я хотел сказать словами: как боги? Словами: «так властно», как черти с расширенными ноздрями, не только наслаждаясь, но и чувствуя свое исключительное господство, «как в раю»? Односторонне и бледно». Ко всему прочему, Фет припомнил, что подобное сравнение встречается и в стихах другого любимого поэта Толстого – Федора Тютчева. Раз это позволено Тютчеву, почему этого же не может позволить себе и Фет?
«Она», к которой постоянно обращается лирический герой, – Мария Лазич, возлюбленная поэта, на которой он, увы, так и не женился. История Лазич трагична: вскоре после разрыва с Фетом она погибла из-за нелепой случайности – вспыхнуло платье. Боясь, что огонь может распространиться по комнате, она попросила сестру спасти письма (имея в виду, конечно, письма Фета). Девушка получила сильные ожоги и через несколько дней скончалась.
История отношений с Марией Лазич не оставляла Фета до конца жизни и ярко запечатлена в его лирике. Стихи о любви поэт продолжал писать и в довольно преклонном возрасте, что порой смущало его друзей. Литературовед В.В. Афанасьев рассказывает, что Константин Леонтьев (философ, писатель, друг Фета) «прочел «Вечерние огни» (сборник стихов Фета. –Prosodia) и так рассердился, что решил написать Фету письмо «с дружеским советом о любви умолкнуть». Об этом намерении узнал духовник Леонтьева старец Амвросий и запретил писать такое письмо».
Можно увидеть, что сокровенное воплощено и в «Alter ego» – уже в названии, подразумевающим неразрывность образов лирического героя и его возлюбленной. Именно она стала музой поэта («ты стояла над первою песней моей») и смогла по достоинству оценить его дарование («Ты душою младенческой все поняла, / Что мне высказать тайная сила дала»). Это единение поэта и музы, мужчины и женщины не может быть разрушено и «за гробовой чертой», за которой наконец-то произойдет долгожданная встреча. Неспроста Толстой писал о «далеком сияньи».
Справка о поэте
Афанасий Афанасьевич Шеншин родился 5 декабря 1820 года в Мценском уезде Орловской губернии. В возрасте 14 лет по решению духовной консистории, отменившей крещальную запись, лишился потомственного дворянства и фамилии и был вынужден взять фамилию матери Шарлотты Фёт (Foeth). Позднее он поменял «ё» на «е» для благозвучия.
В 20 лет Фет вместе с Аполлоном Григорьевым опубликовал первый поэтический сборник «Лирический пантеон». Творчество ему удавалось совмещать сначала с военной службой, затем с успешным ведением хозяйства в купленном имении.
Афанасий Фет: стихи по алфавиту
* Произведения школьной программы помечены знаком
1 … в конец »
1 марта 1881 года (День искупительного чуда…)
15 мая 1883 года
26 мая 1880 года. К памятнику Пушкина (сонет)
Alter Ego (+ анализ)
Anruf an die geliebte Бетховена (+ анализ)
Ave Maria (+ анализ)
Notturno (Ты спишь один, забыт на месте диком…)
Quasi una fantasia (Сновиденье…)
Romanzero (цикл)
The Echoes
Veille sur ce que j’aime (Бди над тем, что сердцу мило…)
А. А. Тимирязеву
А. Л. Бржеской (Далёкий друг, пойми мои рыданья…) (+ анализ)
А. Л. Бржеской (Нет, лучше голосом ласкательно обычным…)
А. Л. Бржеской (Опять весна! опять дрожат листы…)
А. Л. Бржеской (Хоть строчкой, бедная подруга…)
А. Л. Бржеской (Я вам пророчил поклоненье…)
А. Н. Майкову на сочувственный отзыв о переводе Горация
А. П. Боткиной – невесте (Хотя любовь препобедила…)
А. П. Боткиной при получении апельсинов (Вот спасибо, мой дружок…)
А. Ф. Бржевскому
А. Ф. Бржескому (послание)
Аваддон
Автору стихов Безымянному критику
Алмаз
Амимона
Амур – начальник Гименея…
Аполлон Бельведерский
Арабеск
Ах, дитя, к тебе привязан…
Ах, как сладко, сладко дышит… (перевод) (из Гафиза/Даумера)
Ах, опять всё те же глазки… (перевод) (из Генриха Гейне)
Бабочка (+ анализ)
Бал (+ анализ)
Барашков буря шлёт своих…
Беда с негромкими чинами…
Безмолвные поля оделись темнотою…
Безобидней всех и проще…
Безумная
Бертран де Борн (перевод) (из Уланда)
Благовонная ночь, благодатная ночь… (+ анализ)
Блеском вечерним овеяны горы…
Блудница
Боги Греции (перевод) (из Шиллера)
Больной (+ анализ)
Бржевским при получении цветов и нот
Буря на небе вечернем… (+ анализ)
Буря (+ анализ)
Был чудный майский день в Москве…
Была пора, и лёд потока…
Бюст
В альбом (Пусть гений прошлого с улыбкой…)
В альбом (Я вас рассматривал украдкой…)
В альбом А. Я. Марченко
В альбом в первый день Пасхи
В альбом Марье Петровне Боткиной (Светлое Воскресенье)
В альбом Н. Я. Полонской (Стихи мои в ряду других…)
В альбом П. А. Козлову (Тому, что было, не бывать…)
В благословенный день, когда стремлюсь душою…
В вечер такой золотистый и ясный…
В день позавидуешь раз со сто…
В доброй вести, нежный друг, не откажи… (перевод) (из Гафиза/Даумера)
В долгие ночи, как вежды на сон не сомкнуты…
В душе, измученной годами… (+ анализ)
В дымке-невидимке…
В зверинец мой раскрыты двери…
В златом сиянии лампады полусонной…
В леса безлюдной стороны…
В лунном сиянии (+ анализ)
В молодые тоже годы… (перевод) (из Генриха Гейне)
В небесах летают тучи…
В пене несётся поток…
В полуночной тиши бессонницы моей…
В пору любви, мечты, свободы…
В руке с тамбурином, в глазах с упоеньем…
В саду (+ анализ)
В степной глуши, над влагой молчаливой…
В страданьи блаженства стою пред тобою… (Romanzero)
В те дни, как божествам для происков влюблённых…
В темноте, на треножнике ярком…
В тиши и мраке таинственной ночи…
В царство розы и вина приди… (перевод) (из Гафиза/Даумера)
В. С. Соловьёву (Пусть не забудутся и пусть…)
В. С. Соловьёву (Ты изумляешься, что я ещё пою…)
Вакханка (Зачем как газель…)
Вакханка (Под тенью сладостной полуденного сада…)
Вакхическая песня
Вдали огонёк за рекою… (+ анализ)
Великому князю Константину Константиновичу (Когда, колеблем треволненьем…)
Великому князю Константину Константиновичу (Не сетуй, будто бы увяла…)
Великому князю Константину Константиновичу (Певцам, высокое нам мило…)
Великому князю Константину Константиновичу (Сплывают ледяные своды…)
Великому князю Константину Константиновичу и великой княгине Елисавете Маврикиевне (Давно познав, как ранят больно…)
Великому князю Константину Константиновичу и великой княгине Елисавете Маврикиевне (Когда дыханье множит муки…)
Великому князю Константину Константиновичу и великой княгине Елисавете Маврикиевне при взгляде на их портреты (Сердце желанием встречи томимо…)
Великому князю Константину Константиновичу на третьем выпуске «Вечерних огней» (Трепетный факел с вечерним мерцанием…)
Великому князю Константину Константиновичу при книге «Мои воспоминания» (Пред вами правда несомненно…)
Венера Милосская
Венеция ночью
Веселись, о, сердце-птичка… (перевод) (из Гафиза/Даумера)
1 … в конец »