Люблю любовь

Танцовщица. Перевод О. Савича.

Танцовщица сейчас танцует танец
Непоправимой роковой потери.
Бросает все, что было у нее:
Родных и братьев, сад и луговину,
И шум своей реки, и все дороги,
Рассказы очага и детства игры,
Черты лица, глаза и даже имя,
Как человек, который тяжесть сбросил
И со спины, и с головы, и с сердца.

Пронизанная светом дня и солнцем,
Смеясь, она танцует на обломках.
Весь мир проветривают эти руки:
Любовь и зло, улыбку и убийство,
И землю, залитую жатвой крови,
Бессонницу пресыщенных и гордых,
И жажду, и тоску, и сон бездомных.

Без имени, без нации, без веры,
От всех и от себя самой свободна,
Полетом ног за жизнь и душу платит.
Дрожа тростинкою под ураганом,
Она — его свидетельство живое.

Не альбатросов взлет она танцует,
Обрызганный игрою волн и солью;
Не сахарного тростника восстанье,
Сраженное кнутами и ножами;
Не ветер — подстрекатель парусов —
И не улыбку трав высоких в поле.

Ее крестили именем другим.
Свободная от тяжестей и тела,
Она вложила песню темной крови
В балладу юношества своего.

Не зная, ей бросаем наши жизни,
Как красное отравленное платье.
Танцует, а ее кусают змеи;
Они ее возносят и швыряют,
Как будто знамя после пораженья,
Как будто разоренную гирлянду.

Что ненавидела, в то превратилась;
Танцует и не знает, что чужда нам;
Проветривает маски и гримасы
И, нашею одышкой задыхаясь,
Глотает воздух — он не освежает, —
Сама, как вихрь, одна, дика, чиста.

Мы виноваты в этой злой одышке,
В бескровной бледности, в немом укоре, —
Он обращен на Запад и Восток.
Мы виноваты в том, что душно ей
И что она навек забыла детство.

Все мы будем королевами… Перевод О. Савича.

Королевами все мы станем, —
А королевства у моря лежат, —
Пфигения, и Росалья,
И Люсила, и Соледад.

В Эльки, долине, окруженной
Сотней гор или больше еще,
Встали вершины красного цвета,
Цвета шафрана, к плечу плечо.

Мы говорили друг другу с восторгом,
Свято веря, что будет так,
Королевами все мы станем
И у моря повесим флаг.

С косами, в белых ситцевых платьях,
Девочки семилетние, мы
По саду бегали за скворцами
Там, где тень бросают холмы.

О четырех королевствах твердили,
Веря, как мусульманин в Коран:
Будут сказочные и большие
Те королевства приморских стран.

За четырех королей мы выйдем
Замуж, как это делалось встарь;
Будут царями и будут певцами,
Как Давид, иудейский царь.

Будет у нас, потому что огромны
Те королевства приморских стран,
Много зеленых морей и ракушек
И сумасшедшая птица — фазан.

Будет так много плодов и солнца,
В реках будет течь молоко,
И мы леса рубить не станем
И обойдемся без денег легко.

Знали мы: каждая — королева
Дальней, но достоверной земли.
Но королевами мы не стали
Ни поблизости, ни вдали.

Моряка полюбила Росалья,
С морем он был уже обручен,
И за то, что нарушил клятву,
В бурю на дне остался он.

Братьев своих Соледад воспитала,
Хлеб замесила им кровью своей;
Темными так глаза и остались,
Потому что не знали морей.

С чистой душой, душой, как пшеница,
Трудной судьбы не преодолев,
Не отходит от колыбелей
Сыновей других королев.

На пути с незнакомцем встреча
Ифигению кинула в дрожь,
И пошла она с ним покорно,
Так как мужчина на море похож.

А Люсила с рекой говорила,
И с горой, и с ширью полей,
И под луною безумья вправду
Королевство досталось ей.

Облака — ее царство большое,
Перед нею — море из слез,
В море мужа она потеряла,
Мантию ткали ей отблески гроз.

Но в долине Эльки — над нею
Сотня гор или больше еще —
Родились и поют другие,
Веря в истину слов горячо:

«Королевами все мы станем
На достоверной земле, вдали,
Королевства будут большие,
Королевства приморской земли».

Попугай. Перевод Инны Лиснянской.

Мой попугай, изумрудный и желтый,
Мой попугай, золотой и зеленый,
Клюв сатанинский раскрыл и картавым
Голосом крикнул в лицо мне: «Дурнушка!»

Но не дурнушка я. Будь я дурнушкой,
То некрасивой была б моя мама,
На некрасивое солнце смотрела б
И некрасивый бы слушала ветер,
И в некрасивом купалась бы море,
И некрасивым бы мир оказался,
Да и создатель его — некрасивым…

Мой попугай, золотой и зеленый,
Мой попугай, изумрудный и желтый,
Лишь потому мне и крикнул: «Дурнушка!» —
Что основательно проголодался.
Хлеб и вино унесла я из клетки, —
Мне и глядеть на него надоело, —
Вечно болтается в клетке висячей,
Вечно похож на висящий подсолнух!

Ноктюрн. Перевод Инны Лиснянской.

Ах, отец наш небесный, мне больно!
Почему ты забыл обо мне?
Вспомнил ты о плоде и расплавил
Мякоть алую в летнем огне.
Погляди: я изранена жизнью
И для смерти созрела вполне.

Ты в багровую бросил давильню
Виноградную черную гроздь,
Листья с тополя сдул и развеял
В хрупком воздухе позднюю грусть,
Но в давильне раскрытой для смерти
Все не хочешь расплющить мне грудь!

На пути моем были фиалки,
Ветра хмель я пила, а теперь
Опустила я желтые веки, —
Не нужны ни январь, ни апрель.

И замкнула уста, — я устала
Гибнуть, жалкие строфы граня.
Ты ударил осеннюю тучу,
И не хочешь взглянуть на меня!

Тот и продал меня за бесценок,
Кто к щеке в поцелуе приник, —
И лицо мое в поте кровавом
На стихе отпечаталось вмиг,
Как на плате святой Вероники,
Отпечатался ясно твой лик.

Необъятною стала усталость,
Поселилась в глазах у меня
Вся усталость зари предыдущей
И усталость грядущего дня,
И небес оловянных усталость,
И небес, просиненных до дна.

Еле-еле сандальи и косы
Расплетаю, мечтая о сне,
И тобой вразумленная, отче,
Я рыдаю в ночной тишине:
Почему же меня ты оставил,
Почему ты забыл обо мне!

El Arte (Art)

I. La belleza

Una canción es una herida amor que nos abrieron las cosas.
A ti, hombre, basto, solo te turba un vientre de mujer,
un montón de carne de mujer. Nosotros vamos turbados,
nosotros recibimos la lanzada de toda la belleza del mundo,
porque la noche estrellada nos fue amor tan agudo como un amor de carne.

Una canción es una respuesta que damos a la hermosura del mundo.
Y la damos con un temblor incontenible,
como el tuyo delante de un seno desnudo.

Y de volver en sangre esta caricia de la Belleza,
y de responder al llamamiento innumerable de ella por los caminos,
vamos más febriles, vamos más flagelados que tú,
nosotros, los puros.

Олег Викторович Кривошеин

КАБИНЕТ

ФАЙЛЫ

БЛОГ

ДРУЗЬЯ

ШКОЛЫ

ОБЩЕНИЕ

НАСТРОЙКИ

ЗАКЛАДКИ

Вы здесь:  Олег Викторович Кривошеин Блог Люблю любовь

ЗАПИСЬ #1804

В ЗАКЛАДКИ

07 апреля 2012, 03:24, автор — хозяин блогаОлег Викторович Кривошеин      Бьет по ветру крылом, вольно топчет дорогу земную, Тэги: Люблю любовь, Габриэла Мистраль

2012-04-07 07:26:56 — Надежда Николаевна ОмельченкоВы можете нажать на это фото для перехода на его страницу 2012-04-07 07:27:10 — Людмила Ивановна ЗахароваСпасибо за новое имя. 2012-04-07 07:27:16 — Надежда Николаевна ОмельченкоВы можете нажать на это фото для перехода на его страницу 2012-04-07 07:28:00 — Татьяна Ивановна ГордееваА я с тобой всегда была волшебницей, по клавишам души твоей скользя… Несла тебе Любовь и море Нежности, Со сказками из снега и дождя Когда глаза бессонниц настороженно Глядели сквозь намокшее стекло Я пальцами касалась осторожными Руки твоей бессонницам назло А я с тобой всегда была девчонкою, Влюблённой и наивно-озорной С усмешкою в глазах под рыжей чёлкою А я была волшебницей с тобой 2012-04-07 07:29:25 — Олег Викторович КривошеинБезмолвная любовь Ненавидеть бы тебя, подобно зверю, чтобы ненависть в лицо швырнуть при встрече! Но люблю я и любовь свою не вверю ненадежной человечьей темной речи. Ты хотел бы, чтоб признанье стало стоном, чтобы пламени и бездны клокотанье, а оно своим теченьем потаенным выжгло русло — и ни сердца, ни гортани. Я — молчание соленого лимана, а кажусь фонтанной струйкой безголосой. Немота моя страшна и окаянна, но всесильней безъязыкой и курносой! Перевод Н.Ванханен 2012-04-07 07:46:03 — Валентина Вениаминовна КоролеваВы можете нажать на это фото для перехода на его страницу 2012-04-07 07:50:25 — Надежда Андреевна ТихоноваТо змейкой, свернувшись клубком, У самого сердца колдует, То целые дни голубком На белом окошке воркует, То в инее ярком блеснет, Почудится в дреме левкоя… Но верно и тайно ведет От радости и от покоя. Умеет так сладко рыдать В молитве тоскующей скрипки, И страшно ее угадать В еще незнакомой улыбке. Ахматова А. А. — ЛюбовьВы можете нажать на это фото для перехода на его страницу 2012-04-07 07:52:35 — Олег Викторович КривошеинПеснь, которую ты любил Пою ту песнь, что ты любил, о жизнь моя, чтоб ты приблизился и слушал, жизнь моя; чтоб ты припомнил жизнь, — она была твоя, пою я в сумерках, родная тень моя. Я не хочу сейчас замолкнуть, жизнь моя. Без крика моего как ты найдешь меня? Что скажет обо мне вернее, жизнь моя? Я та же, что была когда-то, жизнь моя. Я не потеряна, не позабыта я. Приди, приди ко мне под вечер, жизнь моя. Приди, припомнив песнь, что раньше пела я. Ты узнаешь ее, скажи мне, жизнь моя? Ты имя не забыл, которым звал меня? Что время для меня! Всегда я жду тебя. Ты не страшись ночей, тумана и дождя. Приди дорогою, а хочешь — через луг. Где б ни был, позови меня, о жизнь моя, и напрямик иди, иди ко мне, мой друг! Г. Мистраль Перевод О.Савича 2012-04-07 07:54:33 — Надежда Андреевна ТихоноваКто влюбился без надежды, Расточителен, как бог. Кто влюбиться может снова Без надежды — тот дурак. Это я влюбился снова Без надежды, без ответа. Насмешил я солнце, звезды, Сам смеюсь — и умираю. Гейне Генрих — Кто влюбился без надеждыВы можете нажать на это фото для перехода на его страницу 2012-04-07 08:12:08 — Олег Викторович КривошеинДай руку Дай руку, идем с тобой танцевать, а вот и моя рука. Мы два лепестка одного цветка, всего только два лепестка. Мы песню с тобою одну поем, танцуем в ритме одном, в том ритме, в котором танцуют в полях травы под ветерком. Меня звали Роса, тебя — Пьедад, или наоборот? Не помню. Мы все — один хоровод, один только хоровод. Перевод Е.Хованович 2012-04-07 08:14:57 — пользователь отключенКомментарий отключен модератором 2012-04-07 09:15:04 — Лидия Андреевна ЛазареваВы можете нажать на это фото для перехода на его страницу 2012-04-07 11:09:19 — пользователь отключенКомментарий отключен модератором 2012-04-07 19:05:52 — Татьяна Павловна ГришковаСпасибо Выскажите Ваше мнение:Извините, только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарииЗарегистрироваться

Вакансии для учителей

Стыд. Перевод Инны Лиснянской.

О как твой взгляд меня преображает! —
Лицо сияет, как в росе травинки.
Меня тростник высокий не узнает,
Когда к реке спущусь я по тропинке.

Стыжусь себя: остры мои колени,
Надломлен голос, рот сведен тоскою.
Пришел ты — и себя я на мгновенье
Почувствовала жалкой и нагою.

Не встретил бы и камня ты сегодня
Бесцветнее, чем женщина вот эта,
Которую заметил ты и поднял,
Увидев взгляд ее, лишенный света.

Нет, я о счастье — никому ни слова,
Нет, не поймут идущие по лугу,
Чтó так разгладило мой лоб суровый
И чтó за дрожь пронизывает руку.

Трава росу ночную пьет стыдливо.
Целуй! Смотри, — не отрываясь, нежно!
А я наутро буду так красива,
Что удивлю собой тростник прибрежный.

The Song You Loved

Life of my life, what you loved I sing.
If you’re near, if you’re listening,
think of me now in the evening:
shadow in shadows, hear me sing.

Life of my life, I can’t be still.
What is a story we never tell?
How can you find me unless I call?

Life of my life, I haven’t changed,
not turned aside and not estranged.
Come to me as the shadows grow long,
come, life of my life, if you know the song
you used to know, if you know my name.
I and the song are still the same.

Beyond time or place I keep the faith.
Follow a path or follow no path,
never fearing the night, the wind,
call to me, come to me, now at the end,
walk with me, life of my life, my friend.

Analysis by Margot Arce de Vazquez:

. . . . . . . . . .

Learn more about Gabriela Mistral. . . . . . . . . .

Children’s Hair

Soft hair, hair that is all the softness of the world:
without you lying in my lap, what silk would I enjoy?
sweet the passing day because of that silk, sweet the sustenance,
sweet the ancient sadness, at least for the few hours it slips between my hands.

Touch it to my cheek;
wind it in my lap like flowers;
let me braid it, to soften my pain,
to magnify the light with it, now that it is dying.

When I am with God someday, I do not want an angel’s wing
to cool my heart’s bruises;
I want, stretches against the sky, the hair of the children I loved,
to let it blow in the wind against my face eternally!

. . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . .

Из песен в море. Перевод Инны Лиснянской.

(Песня тех, кто ищет забвенья).

Чудная лодка, ладная лодка,
Бок оторочен белою пеной.
К ребрам широким и просмоленным
Я приникаю в просьбе смиренной.

Вечное море, вечною солью
Сердце отмой мне, выкупай в пене.
Если для битвы — лоно земное,
Лоно морское — для утешенья!

Бедное сердце я пригвоздила
К лодке могучей, к лодке летящей,
Будь осторожна, милая лодка,
С этим сосудом кровоточащим.

Доброе море, сердце отмой мне,
Вытрави память едкою солью,
Или о днище сердце разбей мне, —
Так надоело жить с этой болью.

Всю свою жизнь я бросила в лодку.
Дай мне расстаться с прежней судьбою,
Жизнь мою зá сто дней переделай,
И обручусь я, море, с тобою.

Сотнею вихрей выдуй былое,
Выкупай в пене, выкупай в пене…
Просят иные жемчуг у моря,
Я умоляю: дай мне забвенья!

Двери. Перевод О. Савича.

Много я гримас видала,
В том числе — дверей гримасы.
Долго я на них смотрела:
Голые, как кость без мяса,
Мне показывали спину
Цвета волка и лисицы.
Стоило ли двери делать,
Чтоб в плену у них томиться?

Дом с закрытыми дверями —
Плод, покрытый скорлупою;
Дом не делится с дорогой
Внутреннею теплотою;
Двери учат нашу песню
От прохожих запираться,
К радости не приглашают,
Выпустить ее боятся.
Молодыми не бывают,
И старухами родятся.

Двери — грустные ракушки
Без песка и без прилива.
Двери — грозовая туча
Над большой землей счастливой.
Прямизной они похожи
На прямые складки смерти,
Я склоняюсь перед ними,
Как тростник, дрожащий в ветре.
«Нет!» — они твердят рассвету,
Что над ними нежно блещет.
«Нет!» — твердят морскому ветру,
Что над ними рукоплещет,
И дыханью свежих сосен,
И реке, что рядом плещет.
И, как древняя Кассандра,
Не спасут, хотя все знают:
Потому вошла свободно
В дверь судьба моя больная.

Я стучу, и вот как будто
Ловит дверь меня на слове,
А просвет, сухой и жадный,
Словно шпага наготове,
И взлетают створки, словно
Настороженные брови.
Я вхожу и будто пятна
На лице своем скрываю;
Что мой дом, как плод невскрытый,
Мне готовит, я не знаю
И гадаю: избавленье
Ждет меня иль гибель злая.

Я хочу уйти, оставить
Все, что землю закрывает,
Горизонт, что от печали,
Как газели, умирает,
И людские двери — втулки
Бочек, где вода — чужая;
Чтоб руками не касаться
Их ключей, холодно-жгучих,
Звона их вовек не слышать,
Он как треск змеи гремучей.

Я в последний раз оставлю
Двери за собой без стона,
И умчусь я, торжествуя,
Птицею освобожденной
Следом за родной толпою
Мертвецов моих бессонных.
Наверху они, конечно,
Не разделены дверями,
Не оскорблены стенами,
Слово раненый — бинтами.

В вечном свете, как при жизни,
Будут ласковы со мною.
Вместе запоем мы песню
Между небом и землею.
Этой песней дверь за дверью
Расшатаем, словно ветер.
Выйдут люди в мир открытый,
Как проснувшиеся дети,
Услыхав, как злые двери
Падают на целом свете.

Строфы. Перевод Инны Лиснянской.

Все на устах у меня обретает
Вкус неизбывный слезы:
Пища и песня,
Даже молитва.

После того, как любовь превратилась в безмолвье,
Только я знаю, что лью
Слезы, которые ты мне оставил, —
Дела другого не знаю.

Слезы мешают мне веки поднять.
Судорожно приоткрыты
Скорбные губы:
Даже дыханье — мольба о прощенье!

Что за постыдное существованье,
Что за трусливая жизнь!
Вслед за тобою пойти не решаюсь,
Но и расстаться с тобою не в силах!

Стыд меня точит, и кровоточит моя совесть:
Вижу я небо, а ты, —
Ты отгорожен от неба землею,
Трогаю розы, но розы питает
Известь костей твоих мертвых!

Жалкая плоть моя, хоть и смертельно устала,
Вниз не сошла, чтобы рядом с тобою улечься,
А прихватила, дрожа,
Жизни нечистый сосок!

Детство и учеба

Люсила провела свои детские годы в городке Монтегранде. Там он завершил свои первые годы обучения и пробудил в себе вкус к литературе и поэзии. Автор начала работать ассистентом учителя в 1904 году, когда была еще подростком. В то время он посвятил себя написанию статей для газеты El Coquimbo.

На протяжении многих лет профессия учителя, которую она унаследовала от своего отца, побудила Мистраля преподавать в городах Лос-Серрильос и Ла-Кантера. Эта экспериментальная практика укрепила его профессию в жизни.

Наконец, Люсиле удалось завершить учебу в 1910 году, сдав экзамен на знание в Педагогической школе № 1 города Сантьяго. Так она получила звание государственного профессора.

Другая. Перевод О. Савича.

Ее в себе я убила:
Ведь я ее не любила.

Была она — кактус в горах,
Цветущий пламенем алым;
Была лишь огонь и сухость;
Что значит свежесть, не знала.

Камень и небо лежали
В ногах у нее, за спиною;
Она никогда не склонялась
К глазам воды за водою.

Там, где она отдыхала,
Травы вокруг поникали, —
Так жарко было дыханье,
Так щеки ее пылали.

Смолою быстро твердела
Ее речь в любую погоду,
Чтоб только другим не казаться
Отпущенной на свободу.

Цветок, на горах растущий,
Сгибаться она не умела,
И рядом с ней приходилось
Сгибаться мне то и дело…

На смерть ее обрекла я,
Украв у нее мою сущность.
Она умерла орлицей,
Лишенной пищи насущной.

Сложила крылья, согнулась,
Слабея внезапно и быстро,
И на руку мне упали
Уже погасшие искры.

Но сестры мои и поныне
Все стонут по ней и скучают,
И пепел огня былого
Они у меня вырывают.

А я, проходя, говорю им:
— В ущелья вам надо спуститься
И сделать из глины другую,
Пылающую орлицу.

А если не можете, — значит,
И сердце помнить не может.
Ее в себе я убила.
Убейте вы ее тоже!

Встреча. Перевод Инны Лиснянской.

С ним я встретилась на тропинке, —
Речка спящая не пробудилась,
Не раскрыл шиповник бутоны,
А душа моя вдруг раскрылась, —
И у женщины потрясенной
Все лицо залито слезами!

Шел и нес на губах веселых
Он свою беспечную песню.
А взглянул, и мне показалась
Песня глубже глуби небесной,
А тропинка мне показалась
Странной, словно во сне бессвязном, —
Неспроста на рассвете алмазном
Все лицо залито слезами!

Напевая, прошел он дальше
И унес мой восторг с собою…
Цвет шалфея не стал синее,
Не вознесся в небо с мольбою.
Ну и пусть! Ведь воздух пронизан
Потрясенной моей душою.
Хоть меня и никто не унизил,
Все лицо залито слезами!

Нет, не он у зажженной лампы
Просидел всю ночь одиноко, —
Спал, и грудь его не щемило
От тоски моей беспросветной,
Но, быть может, во сне глубоком
Обступал его запах дрока,
Потому что у женщины бедной
Все лицо залито слезами!

Ни от голода, ни от жажды
Не всплакнула я в жизни ни разу;
Но господь мне послал не встречу,
А пожизненную проказу.
Мама старая каждый вечер
За меня молит бога. Но, видно,
У меня теперь будет вечно
Все лицо залито слезами!

Старая и новая редакции

• ← Предыдущее
• Следующее →

Выберите год учебника

● Все года

Вопрос

№77 учебника 2019 (стр. 31):

1. Рассмотрите рисунки художника Н. Ра́длова о двух неуступчивых козлятах. Подумайте, как озаглавить рассказ, который вам надо будет составить по этим рисункам. Какую мысль хотел выразить художник?
Создавая рассказ, постарайтесь подобрать определение-эпитет, с помощью которого можно точно характеризовать козлят, вступивших на «тропу войны». Расскажите, к чему привели упрямые действия козлят; какова реакция удивлённых рыб, выскочивших из воды.

2. Выделите в своём тексте корни с орфограммами в глаголах и именах прилагательных.

№77 учебника 2011-2018 (стр. 31):

Учимся создавать текст.

     В книге Ю. Коринца «Там, вдали, за рекой» есть глава, которая называется «Сочинение на вольную тему». Мальчик, герой повести, получает совет: «Писать можно обо всём! Например, вот об этой чашке! Или о сапогах! Или вот об этой герани!»
     Вы согласны? Если да, то ответьте, какие действия нужно выполнить пишущему, о чём подумать, чтобы сочинение получилось.

№77 учебника 2020 (стр. 36):

1. Спишите предложения с приставкой не-. Графически покажите, каким членом предложения является каждое слово.

     1) Там на (не) ведомых дорожках следы (не) виданных зверей. (А. Пушкин) 2) После грозного (не) настья, после скорби долгих лет, полный братского участья, (не) изведанного счастья, засиял свободы свет. (Е. Нечаев) 3) В океане, в закатном блеске, — розовые пятна (не) движных парусов… (И. Бунин) 4) Люблю желанную свободу, немую тишь и бури свист, погожий день и (не) погоду. (Ф. Шкулев)

2. Выполните лексический разбор выделенных слов.

3. Составьте схемы предложения с однородными членами.

№77 учебника 2021-2022 (стр. 31):

1. Рассмотрите рисунки художника Н. Э. Ра́длова о двух неуступчивых козлятах. Подумайте, как озаглавить рассказ, который вам надо будет составить по этим рисункам. Какую мысль хотел выразить художник?
Создавая рассказ, постарайтесь подобрать определение-эпитет, с помощью которого можно точно характеризовать козлят, вступивших на «тропу войны». Расскажите, к чему привели упрямые действия козлят; какова реакция удивлённых рыб, выскочивших из воды.

2. Выделите в своём тексте корни с орфограммами в глаголах и именах прилагательных.

Подсказка

№77 учебника 2020 (стр. 36):

Пишем НЕ с существительным или прилагательным слитно, если это приставка. Если есть противопоставление с союзом а, то пишем раздельно.

Ответ

№77 учебника 2019 (стр. 31):

Упрямые козлята

   Однажды два упрямых козлёнка встретились на

мостике посередине реки. Никто не хотел уступать

дорогу другому. Упрямые козлята упёрлись рогами в

попытке столкнуть друг друга. Такое непримиримое

поведение не принесло им счастья, в итоге оба

свалились в реку на потехам удивлённым рыбкам.

№77 учебника 2011-2018 (стр. 31):

   Чтобы сочинение получилось, надо найти тему для сочинения, а затем её правильно сформулировать. Автор должен определить замысел сочинения и собрать материал для раскрытия темы. Необходимо подобрать ключевые слова и по ним составить план.

№77 учебника 2020 (стр. 36):

2. Неведомых:

1. Н. ф. — неведомый.
2. Значение: 1) неизвестный. 2) таинственный. Многозначное слово.
3. Прямое значение.
4. Синонимы: неизвестный, таинственный.
5. Антоним: известный.
6. Книжное, устаревшее слово.
7. Происхождение: исконно-русское.

Скорби:

1. Н. ф. — скорбь.
2. Значение: 1) крайняя печаль; 2) горе. Многозначное слово.
3. Прямое значение.
4. Синонимы: горе, печаль.
5. Антоним: радость.
6. Книжное, устаревшее слово.
7. Происхождение: исконно-русское.

№77 учебника 2021-2022 (стр. 31):

Упрямые козлята

   Однажды два упрямых козлёнка встретились на

мостике посередине реки. Никто не хотел уступать

дорогу другому. Упрямые козлята упёрлись рогами в

попытке столкнуть друг друга. Такое непримиримое

поведение не принесло им счастья, в итоге оба

свалились в реку на потехам удивлённым рыбкам.

• ← Предыдущее
• Следующее →

Art

I. Beauty

A song is the wound of love that things open in us.
Coarse man, the only thing that arouses you is the woman’s womb,
a mass of female flesh. But our disquiet is continuous;
we feel the thrust of all the beauty of the world,
because the starry night was for us a love as sharp as carnal love.

A song is a response we offer to the beauty of the world.
And we offer that response with an uncontainable tremor,
just as you tremble before a naked breast.

And because we return, in blood, this caress of Beaut,
and because we respond to Beauty’s infinite calling through the paths,
we walk more timorously, more reviled than you:
we, the pure.

. . . . . . . . . .

Summing up Gabriela Mistral’s poetic journey

In Gabriela Mistral: The Poet and Her Work, Margot Arce de Vazquez summed up the life and work of this remarkable poet beautifully:

“This was the kind of woman she was: attentive to the present, dominated by the conscience of her deeds and of the course that history takes, incapable of refusing the claims of those who suffer from hunger or thirst for justice and love.

If we read her work carefully, we will find embodied there the same concepts and attitudes, and it would almost be impossible to distinguish between art and life or to say if there is more authentic poetry in her verses that in her acts.

Everything she did, said, and wrote was in some way saturated with that poetic air, revealing the marvelous, if somewhat delicate balance between the ‘is’ and the ‘should be.’”

In her Introduction to A Queer Mother for the Nation: The State and Gabriela Mistral, Licia Fiol-Matta observed:

“Mistral’s poetry is resolutely hermetic and often has a nightmarish quality. Even her nominally straightforward verses — those having to do with elements of nationalism, such as national symbology or national landscapes — contain a surreal quality. 

Mistral surrounded herself with and was surrounded by metaphors of silence, shame, and secrecy. Much of her poetic oeuvre revolves around a private world difficult to decipher, a world of loss and despair, of fantasy escapes into other realities.”

Время в США

После получения Нобелевской премии Мистраль отправился в Соединенные Штаты в качестве посла Чили в городе Лос-Анджелес в Калифорнии. Наряду с дипломатической работой он продолжал создавать свои литературные произведения.

Находясь в северной стране, автор написал превью «Лагара I», сборника стихов, отражающих события Второй мировой войны.

В то время он подружился с интеллектуалом Дорис Дана. Их близкие и длительные отношения вызвали определенные подозрения у критиков и широкой общественности по поводу сексуальной ориентации чилийского поэта. В то время как комментарии вокруг его жизни были переплетены, Мистраль выпустил в 1952 году «Сонеты смерти» и другие элегические стихотворения.

Связанные цитаты

Жизнь подобна веревке, на которой завязано множество узлов. Узлы — это карма, с которой вы родились во всех своих прошлых жизнях, и цель человеческой жизни — попытаться развязать все эти узлы. Вот что могут сделать воспевание и медитация в сознании Бога. В противном случае вы просто завязываете еще десять узлов каждый раз, когда пытаетесь развязать один узел. Так работает карма.

С узлом один заклинание началось. С узлом из двух заклинание будет правдой. С узлом из трех заклинание бесплатно. С узлом четыре сила сохраняется. С узлом пять, заклинание процветает. С узлом шесть, это заклинание я исправляю.

Я начал строить обезьяньи мосты, как это делают дети, лазить и спускаться по веревкам. Естественно, мне понадобились узлы. В самом начале мне было все равно, я не знал, а потом постепенно я начал узнавать, и мне стало не все равно. Я хотел знать больше узлов или правильный узел для специального действия.

Как поэт и писатель, я глубоко люблю и глубоко ненавижу слова. Я люблю бесконечные свидетельства и изменения, требования и возможности языка; каждое человеческое использование слов радостно, честно или ново, потому что опыт нов… Но как чернокожий поэт и писатель, я ненавижу слова, которые отменяют мое имя, мою историю и свободу моего будущего: я ненавижу слова которые осуждают и отвергают язык моего народа в Америке.

Давным-давно в Китае производители узлов привязывали веревку к пуговицам и лягушкам, а веревку — к звонкам. Был один такой сложный узел, что он ослеплял узловщика. В конце концов император объявил этот жестокий узел вне закона, и дворяне больше не могли его заказывать. Если бы я жил в Китае, я был бы преступником, занимающимся изготовлением узлов.

Победа не придет ко мне, если я не пойду к ней; виноградный усик завязывает узел в узлах, пока не завяжется тридцать раз

Слова поэта принадлежат вещам, которые не существуют без слов.

Как алмаз превращается в узел пламени, Как звук превращается в слово, окрашенное Тем, кто сколько платит за слова. Некоторые слова открыты. Любовь — это слово другого рода открытого — Как бриллиант сливается в узел пламени, Я черен, потому что я пришел из недр земли. Поверь мне на слово для драгоценности в твоем открытом свете.

Мы не можем построить мир на крови. Мы все еще настолько зависимы от этой лжи. У нас есть эта фантазия, что мы чтим мертвых, увеличивая их число. Нам нужно помнить, что эти тела хоронят нас. Этот океан крови, который мы создаем фантазией о том, что насилие приносит добродетель, топит нас, топит наших детей, топит наше будущее, топит мир. Мы должны понять, что когда мы бросаем эти бесконечные молодые тела в эту яму смерти, мы следуем за ними.

Я не поэт. Я не люблю слова ради слов. Я люблю слова за то, что они могут сделать. Точно так же я не арифметик. Цифры, говорящие только о цифрах, меня мало интересуют.

Я политический поэт — скажем, «человеческий» поэт, поэт, озабоченный судьбой страдающих людей. Если слова могут помочь, то это то, что я собираюсь использовать.

Изготовление узлов. Изготовление узлов. Нет слов. Изготовление узлов. ТИК Так. Это часы. Не думай о Гейле. Не думай о Пите. Изготовление узлов.

Мы с вами не должны тянуть за концы веревки, которую вы завязали узлами войны. Потому что чем больше мы вдвоем потянем, тем крепче будет завязан узел. И тогда надо будет разрубить этот узел, и что это будет значить, не мне вам объяснять. Я участвовал в двух войнах и знаю, что война заканчивается тогда, когда она прокатилась по городам и селам, повсюду сея смерть и разрушение. Ибо такова логика войны. Если люди не проявят мудрости, они столкнутся, как слепые кроты, и тогда начнется взаимное уничтожение.

Поэт или революционер должен артикулировать необходимость, но пока народ сам этого не поймет, ничего не может произойти… Без поэта, может быть, и нельзя, но без народа уж точно нельзя. Поэт и народ вообще очень плохо ладят, а между тем нуждаются друг в друге. Поэт знает это раньше, чем народ. Люди обычно узнают об этом после смерти поэта; но все в порядке. Смысл в том, чтобы выполнить свою работу, а ваша работа — изменить мир.

У шума есть одно преимущество. Это заглушает слова.

Я обычный человек, который вынужден писать стихи. … Я все еще чувствую, что у поэта есть долг перед словами, и что слова могут творить чудеса, и очень плохо просто оставить их лежать там, ничего не делая с ними и для них.

El girasol (The Sunflower)

“Ya se el de arriba. Pero las hierbas enanas no lo ven
y creen que soy yo quien las calienta
y les da la lamedura de la tarde”.

Yo –ya veis que mi tallo es duro– no les contestado
ni con una inclinación de cabeza.

Nada engaño mio, pero las dejo encarnarse
porque nunca alcanzarán a aquel que, por otra parte,
las quemaría, y a mi en cambio hasta me tocan los pies.

Es bastante esclavitud hacer el son. Este volverse al Oriente y al ocaso
y ester terriblemente atento a la posición de aquel,
cansa mi nunca, que no agil.

Ellas, las hierbas, siguen cantando allá abajo:
“El sol tiene cuatrocientos hojas de oro,
un gran disco oscuro al centro y un tallo soberano”.

Las oigo, pero no les doy señal de afirmación con mi cabeza.
Me callo; pero se, para mi, que es el de arriba.

In Praise of Salt

The salt, in great mounds on the beach of Eve in the year 3,000,
seems squared off in front and squared off in the back,
holding no warm dove nor living rose in its hand,
and the salt of the rock salt that gleams,
even more than the seal on its peak,
capable of turning everything into a jewel.

The salt that bleaches the seagull’s belly
and crackles in the penguin’s breast,
and that in mother-of-pearl plays
>with colors that are not its own.

The salt is absolute and pure as death.

The salt nailed through the hearts of good people,
even the heart of our Lord Jesus Christ, keeps them from dissolving in piety.

. . . . . . . . . .

Структура

Тала состояла из тринадцати секций, каждая из которых касалась различных тем. Ниже приведены названия частей:

— «Смерть моей матери».

— «Галлюцинация».

— «Безумная история».

— «Предметы».

— «Америка».

— «Саудаде».

— «Мертвая волна».

— «Существа».

— «Колыбельные».

— «Мир-счет».

— «Альбрисиас».

— «Две истории».

— «По поручениям».

Фрагмент «Ночной жизни Совершенства»

«Вы забыли лицо, которое сделали

в долине к смуглой женщине;

ты забыл между всеми своими путями

мой рост медленного кипариса;

живые козы, золотые викуньи

грустные и верные накрыли вас.

… когда ты вставляешь меня в рот

песня о милосердии:

как ты научил меня этому

протянуть мою губку желчью,

Я начинаю петь твою забывчивость

за то, что снова заставил тебя плакать.

Я говорю тебе, что ты забыл меня

-Землиный хлеб безвкусия-

печальный журнал, оставшийся в ваших связках,

призрачная рыба, которая бросает вызов сети.

Я говорю вам с другим, что «есть время

сеять, как жать… ».

Фрагмент «Madre mía»

«Моя мама была маленькой

как мята или трава;

едва отбрасывает тень

о вещах, едва,

и земля хотела ее

для ощущения света

и потому что он улыбнулся ей

в счастье и в боли.

… Из-за нее это будет

эта любовь к тому, что не поднимается,

что без слухов ходит

и молча говорит:

засохшие травы

и дух воды.

… А когда оно приходит и приходит?

голос, который поет далеко,

Я безумно за ней слежу,

и я иду, но не нахожу его.

… Ты приходишь, мама, приходи, приезжаешь,

тоже вроде этого не называется.

Принять, чтобы увидеть снова

и услышать забытую ночь

в котором мы остались сиротами

и без направления и без взора… ».